ИСТИНА

Признавая абсолютную истину

Алексей Лосев

16 November 2008
Алексей Лосев: Признавая абсолютную истину / Aleksey Losev
«Студенческий меридиан», октябрь, 1991 год

Сканирование и spellcheck – Е. Кузьмина http://bookworm-e-library.blogspot.com/

Алексей Федорович, как-то вы упомянули об эпизоде своей жизни, когда в начале 30-х годов на беседе у одного из высокопоставленных чиновников вдруг зашла речь о Боге. Он вас тогда спросил: есть ли Бог и можно ли доказать его существование, научно рассуждая…

Помню, да. Он меня пригласил к себе в кабинет, долго молчал, сосредоточенно перебирал на столе бумажки, а потом внезапно и вывалил: «А Бог есть, как вы, Алексей Федорович, считаете?..» — «Есть»,— говорю. «И доказать можете?». —«Могу». — «Научно?» — «По-моему, вполне научно. Вы же, к примеру, признаете наличие абсолютной истины…» — «Да-да», — протяжно произнес он и замолчал. А потом, вдруг спохватившись, принялся за бумажки, мне же сердито бросил: «Ну, идите, Алексей Федорович, идите, с Богом…» Так эта беседа странно началась, столь же странно и оборвалась.

Пожалуйста, расскажите нам об этом своем доказательстве…

Я считаю, что понятие Бога — это простейшее и необходимейшее рассуждение всякого человека, кто начинает хоть немного мыслить и отходить от бытовых представлений.
Мир и бытие существуют или не существуют? Очевидно, что существуют, а иначе мы впадаем в субъективизм такого скверного буржуазного типа.
Мир зависит от чего-нибудь или не зависит?
Он ни от чего не зависит, потому что ничего другого нет, кроме мира. Все другое уже вошло в мир.
Значит, мир зависит сам от себя?
Да!
Значит, мир управляет сам собою?
Да!
Так позвольте, — это же Бог! Бог же и есть начало какое? Которое творит всё, которое ни от чего не зависит, потому что ничего, кроме Бога, нет. Которое всё впервые творит. Почему? Потому что без Бога ничего другого нет и быть не может.
Значит, получается так, что либо мы мыслим, что мир есть, либо нужно забыть о существовании мира и считать, что мир — это ерунда. Непознаваемая и никому не нужная ерунда. Ведь Луна — не мир, а только часть мира. И Солнце — не мир, а только часть мира. Какой-то Арктур или Вега — это часть мира, а не весь мир. А где же мир-то весь?! Весь мир представляет собою то це-ло-е, куда Солнце, Луна, Земля и все прочее, вообще все входит только как части. Целое, естественно, выше частей. Когда сажусь — мой любимый пример — на стул, то сажусь не на ножку стула, не на спинку стула, а на весь стул. На стул как таковой. Вот этот стул как таковой, если его взять в сопоставлении к миру, и есть то целое, что заключает в себе все, что входит в мир. Потому, что в мире есть луны, солнца, звезды. Но сам-то мир есть или нет таким образом?!

Должен сказать, что некоторые марксисты боятся употреблять слово «мир» как понятие. Почему? Опасно. Если развить понятие мира, необходимо прийти к понятию Бога. Потому что нужно прийти к такому целому, которое выше отдельных частей и выше их совокупности. А это же и есть Бог, который выше всего, всем управляет, всем движет и все включает в себя. Не Луна всем движет, а какое-то высшее начало всем движет, в том числе и Луной. Поэтому мне кажется, что такое простое и самое такое понятное и самое необходимое понятие о Боге, оно настолько просто, настолько вещественно, настолько оно необходимо для понимания самого же мира, что, я думаю, тут разговаривать не о чем.
Материалисты это понимают, но они Бога называют материей.

А что же тогда такое судьба в этом мире?

А-а-а, судьба. Это есть тот момент в мироздании и в жизни мира, когда мы отвлекаемся от структуры мироздания и отвлекаемся от актуальной деятельности этой структуры. Потому что мы же эту структуру не очень-то представляем. Что мы знаем? Свой нос, Луну немного знаем. А звезды, которые миллионы и миллионы лет от нас, мы же о них ничего не знаем.
Но раз есть нечто такое, что движет всем, и в то же время непознаваемое, это есть судьба.

А как же все-таки понять это осязаемо и конкретно для каждого из нас как для личности? Судьба Ваша, судьба П. А. Флоренского — это же разные судьбы.

Для отца Павла судьбы как самостоятельного начала, конечно, не существует. Судьба есть момент в самом Боге. Судьба есть Воля Божия. Один из моментов Божества есть воля Божия. Вот что такое судьба по Флоренскому.
Теперь, если забыть, что такое Бог, и что такое воля Божия, и что она творит, тогда действительно получается какой-то принцип, который все создает, но который в то же время никак не познаваем, о котором ничего нельзя сказать, ни подумать, который не доступен даже переживанием, то есть судьба.
Для Флоренского такой судьбы не существует. Судьба для отца Павла — это момент в самом Боге, а именно воля Божия.

Но вы обещали рассказать о том, как вы понимаете судьбу. Вы упомянули лишь о том, что, к сожалению, соображения об этом разбросаны по вашим трудам. И обещали нам объяснить, как вы понимаете судьбу. В чем здесь новость самого Лосева?

Новость Лосева заключается в том, что говорить ли о Мире и говорить ли о Боге, все равно не миновать учения о целости, которая всё создает. И эта целость, всё создающая, настолько огромна, и настолько она специфически всё определяет, что человеку невозможно представить себе заранее в абсолютном смысле наступление того или другого события.

А законы природы? Они же действуют.

Они определяют собою движение и структуру, но дело в том, что мы это все определяем только относительно и временно, но никак не абсолютно.
Например, астрономически мы предсказали, что два небесных тела должны столкнуться и в этом общем хаосе погибнуть, превратиться в хаос, потерять самостоятельное существование.
Теперь мы наблюдаем. Оказывается, в данный момент, который нами предсказан, эти два тела поменяли направление движения. А для этого свои причины есть, которые тоже определяются точно, математически и механически. Предсказанное таким образом не подтвердилось. Никакая самая точная наука, даже математика, не может избежать понятия судьбы.

Вот я пока слушал вас, написал такую фразу. Правильно она мною понята, эта ваша идея, или нет? «Судьба, таким образом, — это проявление Божьего Промысла в каждом из нас».

Ну, да. Но только тогда, во-первых, надо встать на точку зрения религии. Стоишь ли ты на точке зрения религии? И нужно ли тут становиться на точку зрения религии? Я не знаю.
Но если действительно считать, — я, например, считаю, — что раз есть мир, то существует он лишь потому, что есть цельность и полнота мироздания. А цельность и полнота мироздания — это Бог. Отсюда вывод: всё, что творится, есть воля Божья. Почему? А потому что в мире так называемом ничего, кроме Бога, и нет. Бог, таким образом, есть предельное обобщение мировых явлений, не больше того. Так что действительно каждый, и большой, и крупный момент в созидании мира, в выдвижении мира, несомненно, в конце концов есть воля Божья, отчасти нами познаваемая. Но не совсем, потому что воля Божья относится ко всей бесконечности.

Человеческий разум находится на такой ступени развития, что бесконечность он понимает пока еще отвлеченно. Он не настолько овладел бесконечностью, чтобы все ее отдельные моменты представлять себе в ясной форме. Поэтому получается так, что человек, и на высоте математики находящийся, и на высоте религиозной находящийся, все-таки не может в абсолютном смысле предсказать то или иное явление. Так что в смысле неожиданности оно всегда момент судьбы в себе содержит.

Но разве это единственное ваше философское обобщение, которым вы отличаетесь от других мыслителей?

Видишь ли, в чем дело. Я близок и к Флоренскому, и к Вячеславу Иванову. Конечно, я к ним близок очень. Но я и резко от них отличаюсь. Например, от Павла Флоренского я отличаюсь тем, что тот не любил чистой логики. Он ее не отрицал, нет, но чистая логика типа Гегеля была ему довольно противна, можно сказать. В то же время Лосев большой любитель именно чистой логики. Какая там мистика ни была, какие там религии ни придумывали, все равно, то, что я в чистой логике сказал, это диалектика. Конечно, отец Павел признает диалектику. Но он не любитель вот эти таблицы составлять, продумывать отдельные категории, формулировать отдельные диалектические понятия. Этим он не любил заниматься. Он увлечен прежде всего искусствознанием.

Алексей Федорович, это я понял. Сейчас меня интересует другое. В чем главная ваша созидательная идея как философа, уже не сравнивая себя ни с Флоренским, ни с Бердяевым, ни с кем-то другим. Только с самим собой. Ваша главная новость в философском плане.

Это православно понимаемый неоплатонизм. Уже в античности, в античном опыте есть, были продуманы все основные категории диалектики… Учение о Первоедином, без которого ничего не может быть. Учение о Числе. Учение о Космическом Разуме. Учение о парапсихизме. Но все это продумывалось без понятия личности.

Например, Первоединое. Оно, конечно, выше всего. Оно, конечно, ни на что не делимо. Так что все это правильно продумано, и продумано по-христиански. Но продумано как? Математически и потому называется Единое. Или эстетически, поэтому называется Благо. Но оно не имеет имени, и поэтому оно не имеет мифа, оно не имеет священной истории. И вообще оно не есть личность. Я думаю, что в средние века пришли к понятию личности. В этом отношении они пошли дальше и выше античности. А новое время тоже стоит на точке зрения личности. Но только имеет в виду личность не абсолютную, а человеческую. Абсолютизирует человеческую личность.
Поэтому философия нового времени прежде всего — Рационализм. А что такое рационализм? Это есть использование одной из способностей человеческого разума. А именно разума.
Эмпиризм. А что такое эмпиризм? Использование одной из способностей человеческого разума — это эмпирическое восприятие. А потом начиная с Канта прямо говорится о таком… человеке… как об едином существующем. Но единое существующее опять-таки относительно, а не абсолютно. Абсолютно существующее непознаваемо, по Канту. Это вещи в себе. Они непознаваемы. А то, что познаваемо, — это личность относительная. Она проявляется у него («Критика чистого разума», «Критика практического разума»). Дальше понятие личности расширяется в немецком идеализме и местами соприкасается с католицизмом, с католическим учением об абсолютной личности, но неохотно и мало.
Все-таки основное учение немецкого идеализма — учение о личности как абсолютизированной человеческой личности. Это Единство и Первоединство, античное и средневековое, но абсолютизированное в человеческом смысле. А вот мне кажется, что этот человеческий смысл надо отбросить.

Почему человеческий смысл надо отбросить? А ты что, был на Арктуре или на Веге где-нибудь? Ты же не знаешь ничего. Есть там человек или нет. А может, там существа, близкие к олимпийским богам? Ты же ничего не знаешь. Как же можно абсолютизировать человеческую личность? Поэтому я отбрасываю эту абсолютизацию человеческой личности, возвращаюсь к полной абсолютизации античной, но переживаю как личность. А иначе у меня ничего не выйдет. С человеком ничего не выйдет. Что же?! Получится, что я должен только отдельные способности человеческой личности изучать. Впрочем, даже если всю человеческую личность изучать, как предлагали немецкие идеалисты, — это мне ничего не гарантирует, и все равно я не буду захватывать то, что существует вне человеческой личности. Поэтому я бы говорил о личности, но только не в человечески абсолютизированном смысле, а о самой личности в абсолютном смысле. Конечно, это есть учение о Боге, но это учение о Боге далеко, далеко от традиционного богословия.

Ну а как же здесь проявляет себя судьба?

Так это есть момент Первоединства, потому что Первоединство, поскольку оно охватывает все в одной неделимой точке, оно и есть для всякой отдельной вещи, оно и есть Судьба. Так же, как и Бог есть в конце концов Судьба для каждого человека и для каждой вещи. Почему? Потому что ты не знаешь намерений Божьих, плана управления миром ты не имеешь.

Вот совершается какое-нибудь кровопролитие: война и прочее, гибнет двадцать миллионов людей… Казалось бы, это противоречит воле Божией. Что же должен религиозный человек думать? Что это делается по воле Божьей. Как же так? Это же есть высшее благо — Бог! А такое кровопролитие допускается? А это потому, что ты дурак, и дело не твоего носа соваться в Божественные планы.
Да, двадцать миллионов гибнет, но Богу это для чего-то надо. Для чего? В общей форме можно сказать — для спасения всего мира. Но почему?.. Молчим. Формулировать божественные решения, намерения Божественной воли ты не имеешь возможности. У тебя нет таких данных. Вот почему мы умираем и то же время благословляем Божественную Волю. Вот почему мы теряем двадцать миллионов людей на войне и считаем, что это есть проявление любви божественной.
Это проявление божественной любви к человеку, которого Господь хочет спасти. А почему такое страшное предприятие, как гибель на войне двадцати миллионов? А это потому, что ты дурак. Вот почему.
Ты хочешь сесть на место Божие и овладеть всеми планами божественного мироуправления?! Это человеку не дано.

Алексей Федорович, зачастую мы говорим о Москве, о нас, русских, о нашем месте в истории как о третьем Риме. В то же время почему у нас такая тяжелая судьба, как вы считаете? По-моему, об этом было бы уместно говорить именно сегодня, в канун тысячелетия христианства на Руси. Что вы по поводу всего этого думаете?

Это есть результат Воли Божьей, которая в бездне своей непознаваема. Поэтому ответа на такой вопрос не может быть. Почему тысяча лет прошла и почему так много плохого было в самой церкви, и вне церкви? Все эти войны и страдания человеческие почему же, когда Господь пришел спасти мир?! А во потому!.. Потому что ты, человек, — дурак! Планы божественного мироуправления не дано знать человеку.

Ваша судьба как бы аккумулирует опыт частного человека частной личности и опыт нашего огромного государства, в многострадальности, в непонятности, в непостижимости и в огромной перспективе. Посмотрите, какая при всех трудностях и тяготах у вас великолепная жизнь.

Потому что мы верим в любовь Божию. Но только мы не знаем, как эта любовь проявляется. Если я тебе скажу, что гибель на войне двадцати миллионов есть акт Божественной воли, то я выскажу абсолютную истину, хотя она тебе непознаваема.

Но можно ли в таком случае говорить о том, что вы чувствуете на себе Божественную любовь, на своей судьбе?

Если я христианин, я должен чувствовать. А если я не христианин, я этого не чувствую. Я тогда либо прямо отвергаю Бога, либо начинаю с ним бороться и его упрекать, что он плохой Бог. И то, и другое в литературе всегда существовало.

Но вы мне иногда жалуетесь, что не печатают, что не идет то или иное дело.

Да, да.

Проявляется ли в этом ваше неверие или нет? В вашей личной судьбе?

Нет. B этом проявляется вера в волю Божию. Такова воля Божия, что я не могу никак увидеть седьмой том «Истории античной эстетики». Такова воля Божья! Он либо выйдет, и это будет, значит, понятное человеку Проявление Божественной любви, либо не выйдет, тогда будет мне непонятное проявление… проявление любви, но все-таки реально осуществляемое в отношении меня.
Мне, допустим, оторвали голову во время автомобильной катастрофы. Что это такое? Это акт Божественной любви ко мне. Значит, это нужно для моего вечного спасения. А почему? А потому, что ты дурак. Эти вопросы «почему?» в отношении Бога нельзя задавать.

Но как же объяснить тогда все эти испытания, что выпали на долю вашего поколения и нашему Отечеству за последние десятилетия? То мы идем в одну сторону, то мы идем в другую.

Значит, Богу так надо.

Хорошо. Но как вы сами это можете объяснить.

Мы же знаем все причины: почему что делалось, какие люди вступали, какие тут были намерения, и какое исполнение, какие планы. Что осуществлялось, что не осуществлялось. Это мы знаем, и мы исторически можем объяснить.

Но должен ли я понимать вас в этом случае таким образом, что вы рассуждаете как вольтеровские Кандид и Мартен, что мы живем в лучшем из миров и все, что ни есть— к лучшему?

Да-да. Да-да. Что ни есть, то к лучшему. Да, да. Только это не пошлое такое самодовольство, а это трагическое христианство.

Когда я вас слушал, то вспомнил, что рассуждения об объективной истине есть на страницах «Философских тетрадей» В.И. Ленина. Вы помните это место?

Дословно это место не помню, но то, что абсолютная истина существует, и то, что она достигается только постепенно и несовершенно, — это же марксистское учение. Это общее марксистское учение. Почему нужно признать необходимой абсолютную истину? Потому что без абсолютного ничего не было бы и относительного.
Почему нужно признать абсолютную истину. Потому что это дает возможность нам относительно стремиться к истине. Несовершенство несовершенно, плохо. А иной раз и хорошо. Но раз нет бесконечности, то и конечного ничего нет. Потому что я сказал: «один, два, три», то это значит, что я могу сказать и «четыре», и «пять», и «шесть», и «семь», и до бесконечности. А если я не могу сказать до бесконечности, то я не могу даже от «единицы» перейти к «двойке», потому что между «единицей» и «двойкой» уже залегает бесконечность. Почему? Да тут же бесконечное количество дробей. «Единица» с дробями… Бесконечное количество дробей, и никогда не дойдешь до «двойки», такая бесконечность.
Так что даже обычные арифметические конечные числа, они все равно трактуют о бесконечности.

А признание абсолютной истины разве не есть простейшее доказательство Бога?

Да, это и есть Бог. Вот почему может существовать относительное? А иначе ничего относительного нету. Иначе нельзя будет от «единицы» до «двойки» дойти. Дойти от «единицы» до «двойки» можно только потому, что ты владеешь бесконечностью. Поэтому бесконечность пронизывает решительно все, и Божественное начало пронизывает решительно все. А иначе нельзя отойти от лампы к столу, от стола к стулу, от стула к стене нельзя будет пройти. Мне кажется, тут простейшая диалектика конечного и бесконечного, простейшая диалектика.

1987 год

Беседу вел Юрий Ростовцев